Две знаменитые северонемецкие чаконы – авторства Дитриха Букстехуде и Иоганна Пахельбеля – погружают слушателя в атмосферу философского раздумья. Жанр, изначально возникший на юге, зародившийся в уличной музыке и впитавший соответствующие жизнеутверждающие, развлекательные коннотации, обрëл на новой почве невиданную строгость, серьëзность и драматизм. Первоначальная идея вариаций на гармонический квадрат превратилась в вариации на неизменный бас (basso ostinato), который, в свою очередь, "линеаризировался", зачастую отграничиваясь от фактуры за счëт вынесения в педаль, и становился в полном смысле фундаментом всего сочинения. "Родная" для чаконы спонтанность построения формы уступает здесь место целенаправленному движению к логической кульминации, создаваемому, как правило, за счёт постепенного "сгущения" фактуры.
Иные средства для выражения той же идеи мы встречаем в BWV 539 и ми-минорной прелюдии Николауса Брунса. Постоянное кадансирование, склонность к "закруглению" повторяющихся мотивов, характерные для большинства сочинений Брунса и существенно отличающие его наследие от современников, зачастую ассоциируются с личным мироощущением композитора, его интуитивным предчувствием ранней кончины. Фуга BWV 539 – одно из немногочисленных баховских сочинений, где эксплуатируется схожий принцип построения. Примечательно, что прелюдия, предшествующая ей, отличается исключительной краткостью и простотой (таким образом, центром тяжести сочинения безраздельно становится фуга); стоит также заметить, что к материалу фуги Бах обращался не единожды – её можно встретить в скрипичной и лютневой версии.
Adagio Ремо Джадзотто родилось как некое пацифистское высказывание своего времени. Его "рыдающие" интонации, будучи с музыкальной точки зрения весьма вольной фантазией на барочную тематику, сложились у автора под впечатлением рукописей, уничтоженных во время Второй мировой войны. В первом издании Джадзотто указывал якобы существующую отправную точку в виде некоего отрывка из сочинения Альбинони, обнаруженного на руинах Дрезденской библиотеки, однако последующие исследования доказали, что искомого манускрипта никогда не существовало – автор сочинил Adagio сам, подарив миру, возможно, одну из самых этических значимых страниц популярной музыки, символическое значение которой в чём-то превышает художественное.
Исполнитель:
Кристина Ротаева (орган, г. Петрозаводск)
